 |
|
|
|
|
|
Любой фильм - это результат нелёгкого, а порой и очень длительного, труда многих людей. Разумеется, усилия, с которыми создаётся фильм, прилагаются не "просто так": автор сценария, режиссёр, актёры, все люди, имеющие отношение к съёмочному процессу, хотят донести до зрителей определённые идеи, каким-то образом повлиять на зрителей, на их мировосприятие, сознание - то есть, если говорить "в общем", стараются воспитать зрителя. Каким образом можно это сделать, учитывая специфику такого рода искусства, как кинематограф? На этот вопрос я и постараюсь ответить в данной работе, в основном используя в качестве предмета исследования фильм Э. Рязанова "О бедном гусаре замолвите слово..." (почему именно "Гусар"? - ответ прост: это мой любимый фильм), но иногда ссылаясь на приёмы, использованные в других фильмах.
Существуют две обобщённые модели реализации авторских идей в художественном произведении (в литературном тексте), их можно условно обозначить как "утопическую" и "антиутопическую". "Чистые" образцы, созданные по этим моделям, известны (произведения Т. Мора, Т. Кампанеллы, Ш. Фурье и др. с одной стороны - и тексты Е. Замятина, Дж. Оруэлла, А. Платонова, Т. Толстой - с другой), во многих других произведениях модели используются частично ("утопия Кларана" в "Юлии, или Новой Элоизе" Руссо и т.п.).
В кинематографе использовать эти модели оказывается сложнее - по крайней мере, "утопическую" модель. Для того, чтобы фильм смотрели зрители - а в противном случае сама идея фильма обессмысливается, - необходим интересный сюжет, хотя бы какая-то "наполненность" экранного времени событиями, происшествиями. Поэтому создавать "киноутопии" сложно (хотя подобные попытки предпринимались и иногда даже увенчивались определённым успехом, который, впрочем, оказывался временным - в пример можно привести советские "киноутопии" вроде "Кубанских казаков"). "Киноантиутопии" (страшное слово!) представить, наверное, проще: в виде, например, своеобразно интерпретирующего литературный первоисточник фильма С. Овчарова "Сказ про Федота-стрельца".
Но, в любом случае, абсолютно "чистых" образцов вспомнить, скорее всего, не удастся.
В связи с этим представляется целесообразным говорить о "модельных доминантах" применительно к кинофильмам. То есть можно показывать "как хорошо", "как надо", "как должно быть", а можно - "как плохо", "как не надо", "как быть не должно". Кстати, часто разделение фильмов на "добрые" и "жестокие" производится именно по принципу этих "модельных доминант".
Учитывая всё вышеизложенное, можно определить фильм "О бедном гусаре замолвите слово..." как "добрый". Кстати, сам Эльдар Рязанов, автор сценария и режиссёр фильма, говорит, что "здесь рассказывается о защите честности, порядочности, благородства перед лицом внутренней опасности, о защите совести от подлецов, наделённых бесконтрольной властью" (Э. Рязанов. Неподведённые итоги. Л., 1991; с. 374)
Выделенные (мною) слова обозначают те нравственные категории, в рамках которых будет оцениваться и интерпретироваться весь фильм: поступки героев, ситуации и т.д. Разве не эти категории являются базовыми, основополагающими для человеческого сообщества, разве не чувствительность к ним стараются привить гуманистические системы воспитания, разве не на них опирается учитель, педагог, который пытается воспитать, вырастить Человека с большой буквы? А как можно донести до зрителя (фильм не рассчитан специально на детей, но и они могут смотреть его, воспринимая нравственную проблематику и "пропуская" политическую, которая, безусловно, в фильме присутствует) эти нравственные ценности, как не представив благородных, порядочных , честных героев, людей совести?
Общая ситуация, так сказать, "расстановка сил" в фильме, на первый взгляд, традиционна - есть благородные герои, а есть "главный злодей", их противник, для которого не существует никаких нравственных ориентиров, духовных ценностей. Однако эта ситуация осложняется наличием героев "средних", то есть обычных людей, ни хороших, ни плохих, спокойно живущих в провинциальном городке Губернске и не ожидающих, что в один прекрасный день обстоятельства могут сложиться так, что им придется делать нелегкий выбор между собственным благополучием, спокойствием - и справедливостью; выбор, от которого зависят не только собственные их судьбы, но и судьбы других людей. И в фильме герои делают этот трудный выбор, они незаметно для себя поднимаются до почти недостижимых высот великодушия, благородства, любви, они переживают своеобразный душевный и духовный взлёт, подъём.
Провинциальный трагик Бубенцов, согласившийся поначалу участвовать в чудовищном, провокационном "эксперименте", "проверке" пятерых молодых гусар, подозреваемых в том, что они "не одобряли существующие порядки, порицали действия государя и так саркастически выражались о нём самом и его матушке, что по оскорбительности получается просто неслыханная картина".
Гусары, не зная, что патроны в ружьях холостые, должны расстрелять "опасного преступника, бунтовщика", роль которого и предназначена для Бубенцова. Ситуация осложняется тем, что один из гусар, Плетнёв, и дочь Бубенцова Настенька влюблены друг в друга, а чиновник по особым поручениям Мерзляев, разработавший этот адский план, влюблён в Настеньку...
Теоретически можно было бы снять комедию положений на подобный сюжет. Но Рязанов снял фильм своего излюбленного жанра - трагикомедии, позволяющей зрителю и улыбнуться, и посочувствовать героям, и даже заплакать (мне ещё ни разу не удалось удержаться от слёз при просмотре фильма). А главное - на героев этого фильма можно равняться.
Рязанов показал, что любой человек может стать великим - даже в проявлении "простых" (а на самом деле прекрасных!) человеческих качеств. И это принципиально важная педагогическая идея фильма.
Кроме этой базовой идеи, в фильме возможно выделить еще несколько ... не идей в точном смысле слова, но мотивов и ситуаций, которые вполне могут быть рассмотрены с педагогической точки зрения.
Во-первых, это извечная ситуация "отцов и детей".
Примеры взаимоотношений родителей и детей мы находим в первую очередь в семье Бубенцовых. Нужно сказать, что отношения между Афанасием Бубенцовым и его дочерью Настенькой нельзя не признать здоровыми: они искренне любят друг друга, каждый готов пожертвовать собой ради другого (отец соглашается на аферу с ложным расстрелом только после того, как Мерзляев "вспомнил", что "дескать, дочка имеется"; дочь для спасения отца готова на все, даже на потерю девичьей чести), каждый из них уважает личность другого и право этого другого на собственную жизнь (Настенька вполне ладит с "тетей Аней", отношение которой к Бубенцову не определено словами, но очевидно для зрителя; Бубенцов вовсе не противится тому, что Настенька полюбила гусара Плетнёва, из-за которого сам Бубенцов попал в тюрьму, но которого признает "хорошим парнем").
Несколько сложнее складываются отношения Настеньки с тётей Аней, о которой выше уже шла речь (и которая может быть названа "родительницей" по отношению к Настеньке). Но здесь дело не в отсутствии личной симпатии (обе женщины хорошо друг к другу относятся), а в том, что жизненные позиции их принципиально различны: когда Настенька перед приездом Мерзляева не находит себе места от сознания ужаса того, что с ней должно произойти, тетя Аня искренне пытается утешить ее: все через это проходят, ничего особенного, "эх, будь я лет на двадцать помоложе – живым бы не ушел". Тетя Аня не понимает, что этими словами она только повергает Настеньку в еще большее отчаяние.
То есть в фильме представлены две модели взаимодействия "отцов" и "детей": положительная, удачная, продуктивная, при которой обе стороны, не теряя родственной связи, остаются самостоятельными личностями, и здесь очень важен момент понимания друг друга – и не очень удачная, при которой нет именно взаимопонимания, что приводит к несколько авторитарному поведению "родителя", который пытается навязать "ребенку" свое восприятие действительности и свою модель поведения (которые в данной ситуации – "ненастоящего" родительства – не могут привести к желаемому результату).
Но помимо этой, явной, ситуации "отцов и детей" в фильме есть еще одна, менее явная, - отношения полковника Покровского и гусар его полка, в том числе Плетнёва.
Полковник здесь действительно является отцом для своих гусар, причем отцом хорошим, "правильным" (действующим по правильной модели): он защищает своих "детей" перед Мерзляевым и готов защищать их от любой внешней опасности, он даже готов встать в строй вместо Плетнёва, понимая, что для юноши расстреливать отца возлюбленной было бы величайшей пыткой, но в случае, когда они ведут себя не самым лучшим образом (например, пытаются избежать испытания, уйдя из полка, не подумав ни о своей чести, ни о чести командира), Покровский наказывает их, но наказывает словом: он не оскорбляет их, но стыдит и призывает к чувству ответственности. А "дети" платят "отцу" любовью и уважением – это, кстати, главное доказательство того, что "отец" хорош.
В добавление ко всему вышеизложенному можно упомянуть о мотиве дружбы в фильме, так как идею чистой, бескорыстной дружбы нельзя не считать педагогической.
Мотив дружбы в этом фильме не столь значим, как, например, любовная линия (не в плане большей или меньшей ценности одного и другого, а в плане занимаемого экранного времени).
Тем не менее, он очевиден: во-первых, пятеро молодых гусар, неразлучных друзей, изначально представлены как друзья; впрочем, и весь полк – друзья, даже братья (это особенно заметно в одной из последних сцен фильма, когда полк выходит из города, и все отдают честь разжалованному уже Плетнёву).
В фильме есть еще одно "дружеское братство" – труппа театра, в котором играл Бубенцов: все актеры в едином порыве разыгрывают блестящую импровизацию, чтобы дать возможность Бубенцову (за укрывательство которого назначено наказание, и они знают об этом) выйти из здания театра. Из-за нелепой случайности затея не удается, но друзья сделали все, что смогли. Кстати, идея дружбы и взаимовыручки, скорее всего, окажется наиболее близкой и понятной детям – на этом примере их можно учить дружить.
Наверное, это не все педагогические идеи, которые можно отыскать в этом фильме, но они – основные, поэтому я сочла возможным остановиться именно на них
Мне кажется, что любой фильм, который учит добру, любви к ближнему, может быть назван "педагогическим" (термин условен). Если ребёнок воспитывается на подобных фильмах, у него не могут не сформироваться представления о нравственных ценностях, о том, каким можно (и нужно) быть человеком. Если же вместо этого ребёнок смотрит исключительно зарубежные (или русские, что ещё хуже) боевики, то ожидать, что он будет честным, благородным, справедливым - по меньшей мере глупо...
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
 |
